Серебряные колокольчики - Страница 33

Джоан рассмеялась.

– Послушай, сколько тебе лет? Двадцать восемь, тридцать?

– Тридцать два, – ответил Стив, улыбнувшись.

– И ты холостяк, живешь в Чикаго, богат. Это значит, что…

– Что я ем сырую рыбу?

– Это значит, что ты ешь много здоровой, фантастически дорогой и в основном безвкусной пищи, которую моя мама постеснялась бы подать на стол.

Стив рассмеялся.

– Понимаю, твоя мама была шеф-поваром.

Девушка потянулась за баночкой с солью. Едва уловимый запах фиалок, исходивший от волос Джоан, донесся до Стива. Ему пришлось сдержать себя, чтобы не протянуть руку и не дотронуться до черных локонов.

– Моя мама была наполовину мексиканкой. – В глазах Джоан промелькнул вызов. – Ты разве не знал об этом?

– Нет. Но мне следовало бы догадаться.

– Почему? – Она вызывающе вздернула подбородок.

Стив мягко улыбнулся.

– Во-первых, цвет твоих волос. Потом – темперамент. Вместе они…

– Что?!

– Эй! – Стив поднял руки, как бы идя на мировую. – Что случилось? Ты говоришь, что твоя матушка была мексиканским вариантом шеф-повара, и затем – бах! – в твоих глазах запрыгали чертики…

– Какие чертики?

– Которые показывают, что ты настроилась на ссору. – Стив пытался скрыть улыбку. – Я уже научился распознавать признаки бури.

Джоан молча смотрела на мужчину, затем сделала глубокий выдох.

– Прости, – сказала она, снова повернувшись к плите. – Думаю, это происходит оттого, что происхождение доставляло мне немало хлопот последние несколько лет.

Улыбка исчезла с лица Стива.

– Не понимаю…

– Дядя Грегори помог, – промолвила Джоан, наливая оливковое масло в сковородку.

– Все равно не понимаю…

– Он никогда не упускал случая сказать мне, что мой отец женился на женщине, которая… Самое безобидное слово, которое он употреблял, говоря о ней, было «фривольная». – Переведя дыхание, Джоан опустила ложку в соус, затем поднесла ее к носу. – Ммм, – она закатила глаза от удовольствия, – пахнет потрясающе.

Стив наблюдал, как девушка дует на ложку. Он почувствовал, как его тело напряглось, когда Джоан приоткрыла рот, и между зубами показался кончик розового языка. Стив отвернулся и глубоко-глубоко вздохнул.

– Правда, вкусно. Хочешь еще попробовать?

– Нет, – тихо ответил Стив, – я… я мимо на этот раз.

– Трус, – с деланой суровостью вынесла приговор Джоан.

Она снова склонилась над сковородкой, подняла руку и заправила за уши упавшие вперед пряди волос. Грудь Джоан поднялась вслед за движением руки, и Стив чуть не застонал.

Она права, назвав его трусом. Иначе бы он впился губами в ее рот, затем отнес наверх в свою спальню, раздел и сделал то, к чему стремился с первой минуты их встречи.

– Самое ужасное, что я когда-либо ела…

– Что? Извини, не расслышал. Это все, наверное, от голода – мой мозг совершенно истощен. Как там твое варево, готово?

– Думаю, что готово. Неужели рискнешь отведать?

– Разумеется.

Они обменялись улыбками и уселись за стол напротив друг друга. Джоан наблюдала, как Стив поднес ко рту первую ложку.

– Ну как?

– Вкусно.

– Вкусно?

Стив засмеялся.

– Ладно, ладно. Не просто вкусно, а восхитительно. Как это называется?

Джоан взяла вилку и подхватила спагетти.

– У этого блюда, конечно, есть название, но я его не знаю. Я могла бы…

Могла бы спросить Тони, чуть не брякнула Джоан, но вовремя прикусила язык. Не хотелось нарушать хрупкий мир, установившийся сейчас между ними. В конце концов, завтра они расстанутся, но лучше разойтись, пожав на прощание руки, чем с кислыми минами на лицах.

С другой стороны, почему бы не сказать правду. Глупо поддерживать заблуждение Стива по поводу того, что Тони якобы ее любовник. Впрочем, опекуна не касаются ее отношения с Тони. Кроме того… она будет чувствовать себя в большей безопасности, если обман не будет раскрыт.

– …могла бы посмотреть название в рецептах моей матери. Она готовила что-то в этом роде, правда, добавляла перец. Ее мексиканские гены были неистребимы.

Стив взглянул на девушку с симпатией.

– Ты, наверное, была в ужасном состоянии, когда потеряла обоих родителей.

Улыбка Джоан померкла.

– Да. И ужаснее всего было то, что дядя делал все возможное, чтобы заставить меня забыть их.

– Но почему?

– Не отца, конечно, а мать. О ней особый разговор. «Я знаю, что ты любишь ее, моя дорогая девочка, – говорил Грегори. – Но теперь, когда ее больше нет, ты должна забыть о своем мексиканском происхождении».

Стив положил вилку на стол.

– Он не имел в виду, конечно…

– Именно это он и имел в виду. Я никогда не сталкивалась с этой проблемой прежде.

Девушка тяжело вздохнула.

– Я, конечно, благодарна дяде – ведь он не обязан был брать меня к себе в дом. Но и не хотела забывать о том, кто я есть на самом деле. Поэтому и восставала против его требований. Грегори отправлял меня в пансионы, переводил из одной частной школы в другую. Предполагалось, что каждая из них внесет лепту в мое превращение в леди. Но я отказывалась обрезать волосы, менять стиль одежды или говорить то, что от меня хотели услышать, вместо того, что я думаю.

– Понятно.

– Кончалось тем, что очередной пансион отправлял меня обратно к дяде, и он – в который раз! – предупреждал о том, что если я не изменюсь, то вырасту похожей на свою мать. Я отвечала, что меня это вполне устраивает и… и…

Девушка посмотрела в глаза Стиву, покраснела и отодвинула свой стул.

– Послушай, – сказала она вдруг, начав убирать грязные тарелки со стола, – я не знаю, зачем рассказываю тебе все это.